33a504c8     

Кнабенхофф Илья - Тори



Илья Кнабенхофф
Тори
Предисловие к Тори.
Привет друзья и не очень!
Я написал эту книжонку в надежде достучаться до вас, потому как понял, что обыкновенными разговорами вас не проймешь. Эта книга о моей мечте, мечте всей моей жизни. Она рассказывает о том втором человеке, который живет в любом из вас, и которого вы не раз чувствовали.

И если хоть на минутку каждый из вас прекратит все свои дела и посмотрит на небо, то прислушавшись, вы наверняка услышите ту заточенную птицу, что сидит в вас, как в клетке.
Я посвящаю эту повесть тем, кто сумел сохранить своего Тори и пронести его через всю свою жизнь, бережно охраняя его от нашей бесполезной и никому не нужной действительности.
Верю, ждет вас удача!
Автор
В действительности все совершенно иначе чем на самом деле.
(Антуан де Сент-Экзюпери)
Глава 1
Серебряные птицы. Переливающееся серебро на серо-стальных крыльях. Длинный искрящийся вихрь из перьев и сотни голосов, перекликающихся между собой таинственной песней на неизвестном языке.

Сотня песен, сливающихся в один водоворот, который скручивает воздух и серебро... серебро... серебро...
Уже вечер. Я медленно шагаю по берегу моря и подбираю выброшенных штормом рыбешек, морских звезд и медуз. Красное солнце, попеременно становящееся зеленым, грузно и нехотя опускается в только начавшее успокаиваться море.

Уходящий грохот ветра напоминает заключительный акт какой-то грандиозной оперы. Я напряженно пытаюсь вспомнить какой именно, и в этот момент воздух высвечивается желтизной и ветер начинает закручивать желтые вихри над серыми и в тоже время оранжевыми волнами.

Это зрелище никогда не оставляло меня равнодушным. Солнце перевалило теперь более на зеленую сторону, чем на красную, и небо соответственно схамелионилось с темно-синего на грязно-зеленое. Я присел на прибрежный валун, поднял камешек и запустил его в `дальнее` плавание.

Раз... два... три... четыре.... Я встал и пошел дальше прежде чем камень утратил свои плавательные способности и с легким плеском скрылся в очередной волне. Иногда я заходила далеко от дома, и темнота накрывала берег настолько быстро, что я не успевала добежать до крыльца.

Наваливалась непроглядная темень и я , стоя в пяти шагах от дома, не могла разглядеть ни окон ни тропинки, ни даже силуэта самого дома. Понимая, что на этот раз ночь обманула меня, я садилась на корточки и начинала кричать: `Папа!..

Па-паааа!..` Отец, смеясь, выходил с фонарем на крыльцо и спасал меня в очередной раз от `неминуемой голодной смерти`. Чем старше я становился, тем чаще такие вещи со мной происходили и не только такие... Старше - это понятие, в отношении меня, довольно растяжимое.

Судя по рассказам отца мне что-то около двадцати, а второму мне (о котором отец не знал, или знал, но молчал) было около пяти. При всем этом моя личная интуиция подсказывает мне, что я на пару сот лет старше.

Это сложно объяснить, потому как я даже сама себе не могу объяснить этого и еще много чего другого. Когда я сажусь и начинаю себя вспоминать `до рождения`, у меня начинает раскалываться голова и предметы вокруг меня начинают совершенно сходить с ума, меняя все оттенки радуги.

Поэтому я оставил все как есть и сказал себе: `Пусть будет что будет.` Сказал - это тоже понятие относительное по отношению ко мне. Я не умею говорить в общепринятых понятиях. Когда я говорю, что кричу: `Папа!` это означает, что я кричу: `А-а-а-и-и-и!` и наоборот.

Говорю я сам с собой, что тоже иногда затруднено быстрой сменой нескольких потоков мыслей с разных сторон. Отца я



Содержание раздела