Коваль Юрий Иосифович - Листобой (Рассказы)
Юрий Иосифович Коваль
Листобой
Рассказы
Для старшего дошкольного и младшего школьного возраста.
СОДЕРЖАНИЕ
Капитан Клюквин
Серая ночь
Лабаз
Лесник Булыга
Белозубка
У Кривой сосны
Картофельная собака
Гроза над картофельным полем
Листобой
Найда
По чернотропу
Веер
Ночные налимы
Шакалок
Колышки
Снежура
Лось
Листья
Кувшин с листобоем
КАПИТАН КЛЮКВИН
На Птичьем рынке за три рубля купил я себе клеста.
Это был клёст-сосновик, с перьями кирпичного и клюквенного цвета, с
клювом, скрещённым, как два кривых костяных ножа.
Лапы у него были белые, - значит, сидел он в клетке давно. Таких птиц
называют "сиделый".
- Сиделый, сиделый, - уверял меня продавец. - С весны сидит.
А сейчас была уже холодная осень. Над Птичьим рынком стелился морозный
пар и пахло керосином. Это продавцы тропических рыбок обогревали аквариумы и
банки керосиновыми лампами.
Дома я поставил клетку на окно, чтоб клёст мог поглядеть на улицу, на
мокрые крыши сокольнических домов и серые стены мельничного комбината имени
Цюрупы.
Клёст сидел на своей жёрдочке торжественно и гордо, как командир на
коне.
Я бросил в клетку семечко подсолнуха.
Командир соскочил с жёрдочки, взмахнул клювом - семечко разлетелось на
две половинки. А командир снова взлетел на своего деревянного коня,
пришпорил и замер, глядя вдаль.
Какой удивительный у него клюв - крестообразный. Верхняя часть клюва
загнута вниз, а нижняя - вверх. Получается что-то вроде буквы "X". Этой
буквой "X" клёст лихо хватает подсолнух - трах! - шелуха в стороны.
Надо было придумать клесту имя. Мне хотелось, чтоб в имени был отмечен
и его командирский нрав, и крепкий клюв, и красный цвет оперения.
Нашлось только одно слово, в котором есть и клюв и красный цвет, -
клюква.
Подходящее слово. Жаль только, нет в клюкве ничего командирского. Я
долго прикидывал так и эдак и назвал клеста - Капитан Клюквин.
Всю ночь за окном слышен был дождь и ветер.
Капитан Клюквин спал неспокойно, встряхивался, будто сбрасывал с перьев
капли дождя.
Его настроение передалось мне, и я тоже спал неважно, но проснулся всё
же пораньше, чтобы послушать утреннюю песню Капитана.
Рассвело. Солнечное пятно еле наметилось в пасмурных облаках, низко
бегущих над крышей мелькомбината.
"Цик..." - услышал я.
Потом ещё:
"Цик, цик..."
"Убогая песня, - думал я. - "Цик", и всё. Маловато".
Почистив перья, Капитан Клюквин снова начал цикать. Вначале медленно и
тихо, но после разогнался и кончил увесисто и сочно: "Цок!"
Новое колено в песне меня порадовало, но Капитан замолчал. Видно, он
пережидал, выдерживал паузу, прислушивался к песне, которая, так сказать,
зрела у него в груди.
Впрочем, и настоящие певцы-солисты не сразу начинают кричать со сцены.
Настоящий солист-вокалист постоит немного, помолчит, прислушается к песне,
которая зреет в груди, и только потом уж грянет: "Люблю я макароны!.."
Капитан помолчал, поглядел задумчиво в окно и запел.
Песня началась глухо, незаметно. Послышался тихий и печальный звук,
что-то вроде "тиуууу-лиууу". Звук этот сменился задорным посвистом. А после
зазвенели колокольчики, словно от жаворонка, трели и рулады, как у певчего
дрозда.
Капитан Клюквин был, оказывается, настоящий певец, со своей собственной
песней.
Всё утро слушал я песню клеста, а потом покормил его подсолнухами,
давлеными кедровыми орехами и коноплёй.
Пасмурная осень тянулась долго. Солнечных дней выпадало немного, и в
комнате было тускло. Только огненный Капитан Клюквин веселил глаз.
Красный цвет г
