Коваль Юрий Иосифович - От Красных Ворот
Юрий Коваль
ОТ КРАСНЫХ ВОРОТ
С братом Борей, дорогим моим братом Борей, мы плыли на лодке по реке
Сестре.
Я ленился. Сидел на корме, шевелил босою ногой, подталкивал полуживых
подлещиков, пойманных на манную кашу. Подлещики полуживые шевелились у моих
ног в воде, которая всегда набирается во всякую приличиую лодку.
Я-то ленился, шевелил полуживых подлещиков, а Боря - мой дорогой брат
- серьезно наваливался на весла.
Боря спешил, торопился Боря, он 6оялся опоздать на автобус.
В том ыесте, где река Сестра проходит под каналом, то есть в том самом
удивительнейшем месте, где пересекаются река и канал, и русло канала в
бетонной оболочке проходит над живою рекой, - в этом самом месте я увидел
на берегу реки небольшого роста беленькую собачонку.
Собачонка бежала по берегу, а мы с Борей плыли по реке.
Я ленился, Боря спешил, собачонка бсжала.
От нечего делать, просто так, из чистого баловства я поманил собачонку
пальцем, а после вытянул губы и издал специальный собачий звук, тот звук,
которым всегда подманивают собаку. Звук этот записать буквами доволько
трудно, он похож на эдакий всасывающий поцелуй. Если пытаться изобразить
этот звук буквами, получится что-то вроде "пцу-пцуэ.
И вот я проделал это самое "пцу-пцу" и сидел себе лениво на корме.
Маленькая беленькая собачонка услыхала этот немыслимый звук, поглядела
на меня с берега и вдруг бросилась в воду.
Ничего подобного ожидать я никак не мог.
Это ненормальное апцу-пцу" я произнес нарочно, юмористически. Я
подманивал собачонку, прекрасно понимая, что она подойти ко мне никак не
может. Это самое "пцу-пцу" подчеркивало разницу наших положений: я - в
лодке, а собака - на берегу. Нас разделяла бездна, то есть вода. Никакая
нормальная собака в воду не полезет, если ее не подтолкнет хозяин.
Маленькая беленькая собачонка оказалась ненормальной. Она кинулась на
первое приглашение, не раздумывая преодолевала бездну. Она плыла ко мне.
Когда она подплыла к лодке, я схватил ее за шкирку и втащил в судно.
Маленькая беленькая собачонка чудовищно отряхнулась среди полуживых
подлещиков.
Брат мой Боря бросил весла. Он должен был что-то сказать. Но он молчал,
он не знал, что сказать. Мое беспардонное "пцупцу", реакция собачонки, ее
плаванье, втаскиванье за шкирку и чудовищное отряхиванье - все это
произошло мгновенно. Боря не знал, что сказать, а сказать что-то было надо.
Старший брат в таких случаях всегда должен что-то сказать.
Я не знаю что сказали бы в таком слцчае другме старшие братья, но мой
гениальный брат думал недолго. Строго осмотрев собачонку, он сказал:
- Гладкошерстный фокстерьер. Брат иой Боря спешил, торопился Боря.
Мигом подогнали мы лодку к тому месту, где стоял на берегу ее хозяин. Мигом
отдали хозяину трешку, мигом добавили еще рубль, мигом связали удочки и
покидали в мешок подлещиков.
И вот мы уже бежали на автобус. Маленькая беленькая собачонка бежала за
нами.
Автобус мчался по шоссе, мы бежали вдоль дороги. И нам, и автобусу надо
было сойтись в одной точке, у которой уже толпился народ. Эта точка
называлась "Карманово".
Автобус все-таки нас опередил. Он уже стоял, а мы еще бежали, но
шофер-добряк видел нас, бегущих, и не торопился отъехать.
Мы добежали, мы ввалились в автобус, мы сбросили рюкзаки, мы уселись на
эти особенные автобусные диванчики, мы устроились, и все пассажиры
устроились, и мы могли уже ехать. Шофер почему-то медлил. Может быть, он
прикуривал?
Я глянул в открытую дверь автобуса и увидел на улице, на обочине шоссе,