Коваль Юрий Иосифович - Пять Похищенных Монахов
ЮРИЙ ИОСИФОВИЧ КОВАЛЬ
ПЯТЬ ПОХИЩЕННЫХ МОНАХОВ
Возле дома номер семь гражданин Никифоров приостановился.
Он закинул на плечо сельскохозяйственные грабли, которые
обычно носил с собой, и оглядел толпу, собравшуюся у ворот.
Толпа эта увлекала, притягивала к себе. В ней были мужчины и
женщины, которые шептались и выкрикивали.
Если б это была молчаливая мужская толпа, гражданин
Никифоров ни секунды бы не задержался, а тут захотелось
затесаться в толпу, пошептаться с кем-нибудь, крикнуть свое.
Гражданин затесался с краешку, и сразу же какой-то
небритый шепнул ему на ухо:
- И что ж, их прямо в рясе повели?
- Не знаю, - вздрогнул гражданин. Его напугали эти
неприятные слова. Слова "ряса" он недопонял, а что такое
"повели", сразу догадался.
- Ага, в рясе, - громко сказал верзила без шляпы. - Идут
рядышком пять монахов, а руки цепями скованы.
- Вывели из подворотни и - в желтый фургон.
- Чего ты болтаешь! Какой фургон! У них денег полный
чемодан!
- Да разве вы не слыхали? В Перловке монахи черные
объявились, три мешка золота унесли.
- Какие монахи! Какое золото! У нас монахи только у
Кренделя, а у него их всех сперли.
- Кого?
- Монахов! Сперли и в корзинке унесли!
- Да разве они залезут в корзинку?
- Тьфу! - плюнул гражданин Никифоров и подумал про себя:
"Не надо было мне сюда затесываться. Тут можно в историю
влипнуть". Он сделал шажок в сторону и наткнулся на старушку,
пристально его разглядывающую.
- А ну-ка постой, голубок, - сказала старушка, плечом
загораживая дорогу. - А не ты ли лазил в буфет? Зачем ты
бледнеешь?
Смертельно тут побледнел гражданин Никифоров и побежал со
всех ног.
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПЯТНИЦА *
Дорогу новому
Был синий весенний день, который клонился уже к вечеру.
От асфальта, нагретого солнцем и омытого дворниками,
пахло черемухой.
Все окна в нашем доме были распахнуты, и кое-какие жильцы
выглядывали во двор. Одно окно во втором этаже было крепко
заперто шпингалетами, и оттуда сквозь светлое стекло глядела
на улицу пыльная собака Валет.
Из окна на первом этаже, которое сплошь заросло зеленым
луком, послышался голос:
- Где моя курица?
- Она висит между дверями, - раздраженно ответили из
глубины квартиры.
- Вечно она вешает курицу между дверями, - сказал
Крендель. - По-моему, это глупо.
- Еще бы, - ответил я.
Мы стояли посреди двора, под американским кленом, на
ветвях которого качался коричневый чулок.
- А ты, Крендель, молчи! - крикнула Райка Паукова,
высовываясь из-за зеленого лука. - Вот дом снесут и буфет
сломают!
Крендель посерел. Буфет был его больным местом.
- Как хотите, а я не выселюсь! - крикнула тетя Паня с
пятого этажа.
- Второй год сижу на чемоданах, - сказала Райка. - Еще и
не знаю, куда переселят. Загонят в Бирюлево.
- А я в Бирюлево не поеду, - сказала тетя Паня. - Там все
дома белые.
- Дом подлежит сносу, - подал голос дядя Сюва с третьего.
- А раз подлежит - следует его сломать. Старое на слом! Надо
дать дорогу новому.
- Мне и в старом хорошо, - высказалась тетя Паня.
- Кому это нужно сносить наш дом? У нас даже лифт есть, в
первом подъезде.
- И кабина совсем новенькая! В ней можно на Марс улететь.
- А вдруг не снесут? - сказал Крендель. - Вдруг
передумают? Обещались к маю снести, а не сносят.
- Снесут, снесут, и буфет с крыши скинут, - добавила
Райка, мстительно выглянув из окна.
Крендель недовольно глянул вверх. Там, на крыше, прямо
под облаками, стоял старинный резной буфет. Он хорошо был
виден с тротуара, и прохожие подолгу раздум
