33a504c8     

Коваль Юрий Иосифович - Про Них (Рассказы)



Юрий Иосифович Коваль
Про них
Рассказы
Для старшего дошкольного и младшего школьного возраста.
СОДЕРЖАНИЕ
Стеклянный пруд
Орехьевна
Дед, баба и Алёша
В берёзах
Букет
Тучка и галки
Бабочка
Снегири и коты
"Лес, лес! Возьми мою Глоть!"
Русачок-травник
Орион
Сирень и рябина
Пылшыкы
Шатало
Муравьиный царь
Снегодождь
Снеги белы
Солнце и снег
Черноельник
Ворона
Заячьи тропы
Прорубь
Шапка дяди Пантелея
Дождь в марте
Висячий мостик
Герасим Грачевник
Соловьи
Поздним вечером ранней весной
Медведица кая
Полёт
Озеро Киёво
Три сойки
Большой ночной павлиний глаз
Про них
СТЕКЛЯННЫЙ ПРУД
В деревне Власово, слыхал я, есть Стеклянный пруд. "Наверно, вода в нём
очень прозрачная, - думал я. - Видны водоросли и головастики. Надо бы
сходить, посмотреть".
Собрался и пошёл в деревню Власово. Прихожу. Вижу: у самого пруда две
бабки на лавочке сидят, рядом гуси пасутся. Заглянул в воду - мутная.
Никакого стекла, ничего не видно.
- Что ж это, - говорю бабкам, - Стеклянный пруд, а вода - мутная.
- Как это так - мутная?! У нас, дяденька, вода в пруду сроду стёклышко.
- Где ж стёклышко? Чай с молоком.
- Не может быть, - говорят бабки и в пруд заглядывают. - Что такое,
правда - мутная... Не знаем, дяденька, что случилось. Прозрачней нашего
пруда на свете нет. Он ключами подземельными питается.
- Постой, - догадалась одна бабка, - да ведь лошади в нём сейчас
купались, намутили воду. Ты потом приходи.
Я обошёл всю деревню Власово, вернулся, а в пруду три тракториста
ныряют.
- Опоздал, опоздал! - кричат бабки. - Эти какое хошь стекло замутят,
чище лошадей. Ты теперь рано утром приходи.
На другое утро к восходу солнца я пошёл в деревню Власово. Было ещё
очень рано, над водой стелился туман, и не было никого на берегу. Пасмурно,
как тёмное ламповое стекло, мерцал пруд сквозь клочья тумана.
А когда взошло солнце и туман рассеялся по берегам, просветлела вода в
пруду. Сквозь толщу её, как через увеличительное стекло, я увидел песок на
дне, по которому ползли тритоны.
А подальше от берега шевелились на дне пупырчатые водоросли, и за ними
в густой глубине вспыхивали искры - маленькие караси. А уж совсем глубоко,
на средине пруда, там, где дно превращалось в бездну, тускло вдруг блеснуло
кривое медное блюдо. Это лениво повёртывался в воде зеркальный карп.
ОРЕХЬЕВНА
Издали этот дом мне показался серебряным.
Подошёл поближе - и серебро стало старым-старым деревом. Солнце и
ветер, снега и дожди посеребрили деревянные стены, крышу и забор.
За забором ходила среди кур старушка и покрикивала:
- Цыба-цыба-цыба... Тюка-тюка-тюка...
- Хорошо-то как у вас, - сказал я, остановившись у забора.
- Что тут хорошего, аньдел мой? - сразу отозвалась старушка. - Лес да
комары.
- Дом красивый, серебряный.
- Это когда-то он был красивый, сто лет назад.
- Неужели сто? А вам тогда сколько же?
- И не знаю, аньдел мой, не считаю. Но ста-то, верно, нету. Да ты
заходи, посиди на стульчике, отдохни.
Я вошёл в калитку. Мне понравилось, как старушка назвала меня - "аньдел
мой".
Она тем временем вытащила на улицу и точно не стул, а стульчик, усадила
меня, а сама не присела. Она то спускалась в сад, к курам, то подходила к
забору и глядела вдаль, то возвращалась ко мне.
- Посиди, посиди... Цыба-цыба-цыба... Отдохни на стульчике... Отец-то
мой, батюшка Орехий Орехьевич, этот дом сто лет назад построил. Вот тогда
был дом золотой, а уж сейчас - серебряный... А больше нету ничего... комары
да болота.
- Как звали вашего батю



Содержание раздела